людей, что время определяли по мобильнику, а табак курили в виде сигареты, спичечный коробок в руках пожилого человека был прошлым веком.

Может быть это было и так. Но было такое слово как «Традиция». И это было не просто словом, а это было символом стабильности. Как было традицией дорогие часы на руке солидного бизнесмена, обед по распорядку и многое другое.

Из той же оперы была и курительная трубка, которую нельзя было курить на ходу. Курительную трубку можно было курить только сидя в кресле-качалке и смотря на огонь камина, который тоже относился к символам стабильности и был традицией для людей, которые не торопились жить.

А сигарета, мобильный телефон, зажигалка, скоростной автомобиль и прочие достижения цивилизации, предназначались для ветреной молодёжи, что как раз и торопилась жить. И не просто торопилась, а торопилась превзойти своих предков. Но, с появлением ещё одного анахронизма как «Крепкая семья», появлялись и остальные анахронизмы и традиции, такие как камин, кресло-качалка, рюмка бренди, трубка и деревянные спички.

Выпустив струю дыма, Корнелий пришёл к выводу, что ничего преступного в традициях пожилых людей нет. А то, чем занимались Хелен и Алексина, называлось «Запретной любовью» и дурью зажравшегогося общества и вызовом устоявшимся традициям.

Нежный цветок Хелен, выросшая в интеллигентной профессорской семье, с детства была ограждена от жизненных невзгод и мира, где нужно было работать руками, чтобы на что-то жить. Но в отличие от своей старшей сестры Эрики, которая, поняв какими сокровищами её дед пополняет музеи, ударилась в разграбление могильников, Хелен ударилась в сочинительство стихов.

Но подобным искусством увлекаются все дети интеллигентов. Кто-то пиликал на скрипке, кто-то рисовал картины, а кто-то писал стихи. Но всё это заканчивалось, когда приходило время жить своим умом. Заводить семью, детей и своё дело. И лишь единицы продолжали пиликать на скрипке, писать картины и писать стихи. Но большая часть этих людей становилась профессиональными музыкантами, художниками и поэтами и начинали торговать своим искусством.

Хелен была из числа тех, кто собирался писать стихи ради искусства. Как правило подобные люди или спивались, или лезли в петлю, напоследок прокляв мир, отвергнувший великого гения. Что-то подобное ждало и наивную Хелен, если бы в её жизни не появился прагматик Алексина Пчёлкина.

Вот где дураков не водилось, так это в семье Романовых. Были всякие. Были холодные прагматики вроде Милы Пчёлкиной, взбалмошные мамаши вроде Таисии де Дьюмон и даже безжалостные палачи вроде Снежинки Романовой. Но не было дураков.

Тем более Алексина была из семьи Пчёлкиных, где родовым гербом была не добрая пчёлка, а чёрный паук. И этим гербом было всё сказано. Поэтому дочь Императора Павла и полковника Милы Пчёлкиной Алексина Пчёлкина с зелёных соплей начала искать свой путь в главы собственной Службы Безопасности.

И примеров у Алексины было масса. Но если бы Алексина не была драконов, она могла бы стать новым шефом Службы Безопасности. Но огонь Древних драконов заставил Алексину удариться в мистицизм. Кумиром Алексины стал Государственный палач полковник Снежинка Романова. Но если Снежинка резала бритвой преступников по приговору суда, то Алексина собиралась резать людей на алтаре. А это был прямой путь в Чёрные драконы.

Поэтому Алексину отправили в Стальной Легион, где подобным сопливым девчонкам выбивали дурь из головы при помощи кнута с железными кошками. Впрочем Алексина не зря ассистировала своей тётке Снежинке. Уже через пару недель после поступления на службу, рекрут Алексина Пчёлкина устроила на потеху легионеров жестокие пытки в Весёлом подвальчике. Довольными остались только легионеры, а профсоюз Мазохистов поднял крик. Одно дело, когда бескровные пытки проводил Институтский хулиган по кличке Чикатило. А другое дело жестокая резня бритвой. Тем более эта пытка продолжалась почти полтора часа, что стало личным рекордом рекрута Алексины Пчёлкиной.

Но предложение стать Государственным палачом было отвергнуто самой Алексиной, которую не устраивал график работы. Вернее сказать, подобные казни происходили раз в два-три года. Так что даже Государственному палачу полковнику Снежинке Романовой чаще всего приходилось брать в руки кнут, а не бритву.

Махать кнутом Алексине было скучно. И чтобы её не теребили за хвост, она перебралась на Пренай. После того, как Алексина начала посещать вечеринки Серых ифлингов, на неё махнул рукой даже её дед, полковник Романов.

То, что родственники принимали за дурь Алексины, была банальная попытка получить прописку в мире Пандора. Но на Пандоре не было людей, которых можно было бросить на алтарь. Поэтому в ход пошла Запретная любовь и глупышка из семьи Хранителей Времени Эйхе.

– Вот, значит, кому предназначался Мусорный мир, – произнёс Корнелий, выбивая трубку об край лежака.

Хелен чуть повернула голову и, смерив взглядом Корнелия, опять отвернулась. На что Корнелий, взлохматив кудрявые волосы на голове Хелен, со смехом предложил:

– Поехали ко мне в гости в Масляный пузырь.

– И что я там делать буду? – не поворачивая головы, спросила Хелен.

– Оленей ромашками можно кормить, – предложил Корнелий. – Или медвежат тискать. У меня там много кто живёт.

– А зайцы есть? – повернув голову, спросила Хелен.

– А куда без них, – тяжело вздохнув, произнёс Корнелий. – Без грызунов не создать пищевой цепочки.

– И тебе их не жалко? – спросила Хелен.

– Слабые погибнут, а сильные дадут сильное потомство, – заявил Корнелий, посмотрев в сторону бунгало. – Алексина, спрячь свои бритвы, если не хочешь ими подавиться.

Вышедшая из бунгало женщина, крутанув лезвие между пальцами, с вызовом уставилась на Корнелия. Но упёртое ей со спины в пах лезвие эпоны, заставило борзую девку напрячь мускулы. А пока Алексина Пчёлкина соображала, как выкрутится, Корнелий начал разглядывать так называемый Пренайский вариант хелена.

Была тут одна хитрость в том, что у подобных блаженну, хелену или нельсону, существовали владельцы. Базовым вариантом мог пользоваться любой гражданин Империи Росс. Но если кому-то не нравился острый нос блаженна или низкий рост нельсона, то можно было на базе базовой модели создать так называемый «Личный проект». Но для этого требовалось заплатить не только учёным, но и владельцу патента.

Владельцем тела блаженна был Император Симонии, который позиционировал себя как архитектор и любил совершенство. Поэтому он редко отказывал просителям, но строго следил за тем, чтобы блаженн из Личного проекта был чуточку утончённым и красивым.

Телом нельсона владел Император Сатурнии. Но там было бесполезно просить. Нельсон имел в своей крови огонь атомного реактора, поэтому полагался лишь тем, кому приходилось работать в экстремальных ситуациях. Военные, полицейские, пожарные и прочие. Исключение делали только для спортсменов. Но спортсменам нужен был дикий огонь в крови, а не симпатичная мордашка.

Владельцем на производство базовой модели хелена был равнодушный дракон Светлейший Князь Эрик Самарин. Поэтому личный проект блаженна или нельсона мог иметь только очень богатый гражданин Империи Росс. А хелена можно было кроить, как угодно, заплатив только учёным. Было только ограничение по части голубых глаз и ехидной улыбки. Но голубые глаза выглядели красиво, а блуждающая улыбка подкупала даже неуступчивых волдырей.

То, что вышло из бунгало, было смесью хелена и тифлинга. Тифлинги были родственны нации нельсона, поскольку тоже имели огонь ядерного реактора в крови. Но были такими же дураками, как и Серые ифлинги. Такие же страстные тусовщики как и ифлинги, зеленоглазые тифлинги вообще не знали, что такое тормоза. Поэтому что такое меланхолия, здоровый сон или просто стоять на одном месте, тифлинги не умели. По этой причине тифлинги, как правило, долго не жили, и поэтому была запрещена бесконтрольная раздача тел, размножение естественным путём и не было Игрушки тифлинга, которая могла поделиться частью души со всеми желающими.

Исключение делали только в отношении бандерлогов. Если бандерлог не копил деньги на своё дело и собирался прописаться на пляже навсегда, ему разрешали сменить в Институте Малахая тело бандерлога на тело тифлинга и отправляли в Публичный дом, где его легче всего было контролировать.

Отличить тифлинга от обычного человека можно было по маленьким